Эту неделю и, судя по всему, эту весну нам придётся больше времени проводить дома и меньше — по месту работы. Кто-то — неделю дома по указу, кто-то — на карантине, кто-то — на «удалёнке». И значит, больше времени можно уделить любимым книгам. А в такой ситуации к «короткому метру», если воспользоваться языком кино, как-то не тянет. Хочется чего-то поглубже. Это я о художественной литературе и конкретно таком жанре, как роман. Что же почитать из «длинного метра»? Выбирать вам, я лишь могу порекомендовать.
«Пищеблок». Алексей Иванов
«Нормальные пацаны на слова родителей не ссылались. Это считалось по-салабонски…»
Очень кратко суть этого романа можно описать такой фразой: пионер-герой против пионеров-вампиров. Роман лёгкий и даже подростковый. Пожалуй, если бы журнал «Пионер» ещё существовал, роман подошёл бы ему стопроцентно. «Пищеблок» не такой мощный и глубокий, как «Географ глобус пропил» или «Блуда и МУДО», но не провальный. Явно интересный тем, кому по душе отсылы в советское прошлое с его ностальгическими атрибутами. Роман — бытовое фэнтези, нечто, напоминающее вампирскую линию, заданную Лукьяненко. Ну а по народному жанру — это увлекательная и геройская детская страшилка.
«Калечина-малечина». Евгения Некрасова
«Не покличет ли кто Калечину погадать о вечере?»
Мысли идут сплошным потоком без разделения. Скачут с пятое на десятое. Это мысли маленькой девочки. Эти мысли — книга «Калечина-малечина». Думает её Катя. Катя, которая катится-колошматится. Спотыкается. Падает. Встаёт. Глаза сухие. Больно. И не хватает этой Кате любви как воздуха. Ни маминой, ни папиной. Эта книга — острая и печальная сказка. Точнее, как сказка. Но после неё хочется закрыть глаза и выдохнуть. Или выключить все звуки и яркие цвета. Или сесть у окна и смотреть на вечер с фонарями и дождём. Эта книга — о нелюбви. Как одноимённый фильм Звягинцева. Только по-детски, в буквах и с кикиморой.
«Дети мои». Гузель Яхина
«Мир распадался надвое: мир испуганных взрослых и мир бесстрашных детей существовали рядом и не пересекались».
Для фанатов Гузели Яхиной или, скажем, тонких ценителей русской словесности этот роман может стать подарком. Я же к нему обратился после знакомства с первой книгой Яхиной «Зулейха открывает глаза», бесподобной по глубине и красоте. Обратился и огорчился. Возможно, на волне интереса к первой книге «Дети мои» готовились спешно. При чтении смысл регулярно ускользает в многочисленных красивостях, в узорах слов. Линии истории тонут под ними. И вроде бы всё воздушно, поэтично и светло, но нет той плотности и насыщенности драмы, что была в «Зулейхе…», а есть ощущение лёгкой натянутости. Впрочем, всё это, безусловно, субъективно.
