Пресс-конференция главы государства глазами главного редактора «Нейвы».
Люди в форме на подходах к метро «Выставочная», две рамки металлоискателей на входе, личный досмотр и «ну-ка покажите, что у вас там на плакате». Тем не менее не скажу, что эти меры безопасности избыточны — как-никак пресс-конференция главы государства.
«Со мной — ведро урана»
Нынешняя пресс-конференция Владимира Путина, состоявшаяся в Москве в Центре международной торговли, для Президента — 15-я. Для меня — третья, и я, как бывалый человек, уже знаю, что главное — встать как можно ближе ко входу в зал, где она будет проходить.
Но таких умных много — передо мной уже человек 200, и все толкаются.
Очередь неспроста — на пресс-конференцию аккредитовалось аж 1895 российских и зарубежных журналистов. А мест в зале всего 900. Это значит, что ровно половина приехавших будет обретаться в соседнем зале перед большим телевизором. Вот так летишь, к примеру, с Ямала, а сидишь перед телевизором, как вся страна, — обидно...
В фойе журналисты берут друг у друга интервью — традиция такая. Всем интересно, кто с чем приехал, какие проблемы привез.
Наконец двери в зал открывают, и толпа устремляется вперед. Ан нет, на входе — еще один контроль службы безопасности. Край моего плаката, на котором нарисовано знаменитое ведро урана, тщательно ковыряют — не двойной ли? Нет, успокаиваю я.
Если вдули тарифы — объясняйте
Дело в том, что нынче журналистам поставили условие — плакаты размером не больше А4. И это правильно. Помню, как в прошлый раз прямо передо мной две девицы с Сахалина вздымали вверх гостиничную простыню с нарисованной рыбой. Я не против озвучивания рыбных проблем, но категорически против все четыре часа видеть перед собой простыню.
У журналиста из Мордовии в народном костюме на входе отбирают дудку. Впрочем, она уже послужила ему в фойе: не один канал взял у него интервью. Оказывается, парня волнует демография в Мордовии — показатели рождаемости низкие.
Главное в ходе пресс-конференции — привлечь внимание Президента. Поэтому, как считают некоторые, все средства хороши — от батика, на котором вышит сам Владимир Владимирович, до дурацких красных цветов в голове. Честно говоря, это напрягает — все же мероприятие главы государства, а не бразильский карнавал.
Вот «человек-праздник» по правую руку от меня в блестящем фиолетовом пиджаке машет руками и табличкой — он из Бурятии, хочет задать вопрос об изучении бурятского языка. У коллег из Качканара слева — вопрос про мусор, но их опережает журналист из Петербурга. Правда, микрофон дают его коллеге, но журналист так громко кричит про то, что весь мусор везут из Санкт-Петербурга в область, что Путин дает ему слово, приговаривая «ну не надо так, а то превратимся в восточный базар».
— Мы генерируем в год по стране 70 млн тонн бытовых отходов, — отвечает на его вопрос Президент. — Здесь просто нужно наводить элементарный порядок. Люди возмущаются — не было никогда отдельной строчки по бытовым отходам. А сейчас появилась. И многократно выросла. Особенно в сельский местности — вдули многократно эти тарифы, когда люди весь мусор в соседний лес вываливали. Но в лес — это тоже непорядок. Надо увозить. За это тоже надо платить. Но и людям объяснять, чтобы было все прозрачно.
Модель — не трогать, врачам — добавить
Шанс задать вопрос Президенту, если ты не федеральное, или на худой конец региональное СМИ, равен только 3%. И тем не менее, как только Владимир Путин или его пресс-секретарь Дмитрий Песков поворачиваются к залу, вверх взмывают сотни табличек. Но впереди — «священные коровы» — журналисты из президентского пула, их спрашивают всегда. Кто-то громко возмущается: «Да дайте уже слово регионам!».
У меня — два вопроса к Президенту: один про «убитую» медицину в ЗАТО, второй — про то, не пора ли государству, по примеру других стран, ввести дотации территориям, на которых расположены пункты временной изоляции радиоактивных отходов.
В этом году такие поправки в законодательство предложила Дума Новоуральска, но областные законодатели нас не поддержали. Поэтому я усиленно машу своим «ведром урана».
Наконец вопрос про медицину звучит из уст журналиста «Ура ру»: очереди к врачам на месяц, зарплата низкая, врачи увольняются. Может, не та модель управления здравоохранением в стране?
— Модель лучше не трогать, — отвечает Владимир Путин. — Уровень зарплаты в медицине даже повыше, чем в остальных сферах, но проблемы есть. У главврачей — высокая зарплата, а у врачей — на порядок ниже. Надо избавиться от этой несправедливой дифференциации. Безусловно, изменить базовую ставку постоянного оклада, создать единый подход к стимулирующим выплатам и ни в коем случае не снижать надбавок за работу в особых условиях.
И добавляет, что в этом году на здравоохранение дополнительно будет выделено 550 млрд рублей.
Метро и школы
— Здесь вопрос, который на местах не решается 30 лет, можно решить за 30 секунд, — говорит Президенту коллега с Алтая, рассказывая, что в ее республике есть школа, где учат алтайскому языку, а здания для школы нет. Другая коллега обращает внимание главы государства на ужасное состояние больницы имени Боткина.
«Урал! Дайте денег на школы и метро!» — кричат из зала. Наконец-то микрофон в руки получает журналистка сетевого издания Freepressa из Екатеринбурга и озвучивает тему — Екатеринбургу необходимо метро!
— Екатеринбург бурно развивается и, конечно, нуждается в развитии инфраструктуры. Без федеральных денег, конечно, не обойтись. Нужно как следует поработать с региональными властями, поработаем обязательно, — обещает Президент.
— Что главным считаете для себя за эти прошедшие 20 лет? — спрашивает журналист «Комсомолки» Александр Гамов. — Что было самым тяжелым? Что значимым?
— Тяжелые — конечно, теракты, — говорит Путин. — Беслан, на Дубровке. Никогда не забуду. Самый значимый вопрос, который нужно решать, — вопрос с бедностью. И все же, если посмотреть на нашу страну в начале 2000-х и сейчас, это почти две разные страны…
«Вы — придурки?»
Дальше, отвечая на вопросы, Путин говорит о том, что никакой новой реформы в пенсионном законодательстве не случится, что с Донбассом нужен прямой диалог. Что нужно упрощать процедуру получения ипотеки семьям с детьми, что не надо выносить Ленина из Мавзолея, про решение ВАДА отстранить россиян от крупных спортивных событий — что ничего подобного ни в одной правовой системе мира еще не было и о многом другом.
«Вы — придурки?! Вас никого сейчас здесь не было бы, кто так рассуждает», — эмоционально отвечает Президент на действительно дикий вопрос, что, может, стоило бы сдать в войну Ленинград.
Ответив более чем на 70 вопросов, Владимир Путин за 4 часа 18 минут затронул практически все важные пункты внутренней и внешней политики, оперировал огромным количеством цифр, ни разу не заглянув в блокнот, и давал настолько развернутые ответы, что, казалось, он знает свою страну вдоль и поперек. Честно скажу, мы — устали. Президент, казалось, — нет.
К слову, Путин — единственный в мире Президент, кто работает с журналистами в таком прямом формате. Честно скажу, зная нас, я бы на его месте не рискнула.
Расстроилась ли я, что мне не удалось задать вопрос Президенту? Конечно, да. Мое «ведро с ураном» — нисколечко. Выбрасывать его не буду — оно Путина видело!
